День 28. Шесть часов вечера. День, который небесконечен.

Жак вздохнула и открыла глаза. Голова приятно кружилась. Свет, льющийся из окон, мягкий и сумеречный, создавал такое сказочное ощущение,  что на какой-то миг она совершенно позабыла, где находится. Это её дом или тёти Амели? Край балдахина загораживал вид комнаты, и она решила приподняться, чтобы посмотреть. Рука скользнула по смятому шёлку. Надо же, в каком беспорядке постель... Встать и зажечь свет поярче? Однако воплотить решение в жизнь Жак так и не смогла: пошевелившись, мадам повернулась и оказалась нос к носу с сероглазым мужчиной, тоже едва открывшим глаза  и уже улыбающимся. Ей. В его лице было что-то детское, и в то же время.. такое чертовски привлекательное.
- Джереми... - она потянула рукой густые волосы, которые властно прижимала рука штурмана. Должно быть, они задремали... после. Приятные воспоминания накатили на Жаклин волной, и она издала звук, средний между стоном и мурлыканьем, оставив попытки освободить волосы.
- О, Джереми... -

День 28. После шести. Томительный вечер.

Отпустив, наконец, Джереми, (как же трудно оказалось это сделать на самом деле), мадам взбежала наверх и некоторое время смотрела штурману вслед, прячась за занавесью. Рука по привычке искала на груди цепочку... поняв, что совершает эти движения неосознанно, Жак опустила руку. Она вспомнила свой жест, свой нечаянный подарок - старая, почти уже всеми забытая традиция el toro, уходящих на арену. Неожиданно в памяти всплыла и другая картинка: залитый солнцем двор, россыпь песка, где-то на фоне рёв толпы и тревожное мычание, рядом стоит мать. Перед ней - высокий мужчина в трахе де лусес, и глаза слепит от серебряной вышивки. Жаклин дёргала мать за рукав, ей хотелось скорее занять почётное место на трибуне, откуда всё так хорошо видно. Но та, ещё более бледная, чем стоящий напротив де торос, вдруг протягивает ладонь, и маленький кинжал чертит алую полосу... То, что в тот день бык убил матадора, Жаклин не помнила. Не помнила и того, как мать, безмолвная, с посеревшим лицом, провожает уносящих несчастного... и натыкается на спокойный взгляд отца.
Именно в тот день Жак первый раз сбежала из дома.
( Развернуть листок. )

День 28. Поздний вечер. Бессонница.

Прочтя письмо, Жак некоторое время сидела за столом без движения, глядя куда-то перед собой, и явно не видя окружающей обстановки.
Чёрт бы побрал этого Блисса.
Чёрт бы побрал Альранте.
Черти бы побрали их обоих, по очереди и вместе...
Она судорожно вздохнула. Скольких неурядиц можно было избежать. Сколько... Жак вскочила из-за стола, так что конверт слетел на пол, туда же покатилась книга, несколько безделушек и шкатулка. Подумав, мадам добавила к беспорядку ещё и отправленный в угол сразмаху стул.
Мужчины!
Всегда и везде они решают, как и что должно быть, будь они прокляты! Неужели не было иного выхода?! Неужели нельзя было избежать того.. что случилось?
( Развернуть листок. )